Отдаться ректору или умереть  - Анна Мичи

Актовый зал переделывали в оперный лучшие маги-дизайнеры. Если Совет курирует мероприятие – на расходы он не скупится. Теперь здесь великолепная акустика, кругом золото и бархат, а уж преподавательская ложа может поспорить своим великолепием с королевской… И наряд дамы, что сидит рядом со мной в этой преподавательской ложе, тоже, кажется, призван соперничать с нарядами ее величества. Леди Лисандра одной рукой придерживает меня за локоть, хотя в этом нет никакой необходимости, а в другой руке держит лорнет – и наводит его на студентов. Точнее – я уверен! – на студенток. Видимо, старается найти ту, которую считает виновницей нашего разрыва.

И если начистоту – я был занят практически тем же. Притворяясь совершенно равнодушным, скользил взглядом по толпе студентов, высматривая Викторию. Без каких-либо особых целей, просто хотел её увидеть. Странно, столько дней прошло – а в моей голове по-прежнему, как живые, всплывают воспоминания о той ночи. Её разметавшиеся по подушке волосы, искусанные губы, фарфоровая кожа, казалось, светившаяся в полумраке спальни.

Мерлинова борода! Вот и сейчас, стоило подумать о Виктории, как возникло неудобное положение.

Я осторожно поменял позу: не нужно, чтобы Лисандра заметила и приняла на свой счёт. И тут меня словно пронзила молния: я наконец увидел её. Викторию.

Небеса, какая же она красавица!

Я совершенно забыл, что в оперу нашим дамам было разрешено прийти одетыми не по форме, и невольно ожидал увидеть Викторию всё в том же тусклом сером платье – хоть и в нём она была очаровательна.

Но от зрелища, которое предстало перед моими глазами, у меня перехватило дыхание.

Она пришла в нежно-голубом платье с открытыми плечами. Корсет плотно обнимал ее талию, и каштановые локоны были зафиксированы в замысловатую прическу. Нежная шейка, тонкие линии ключиц, жемчужные бусы, устремляющиеся в ложбинку, – о-о, да это самый настоящий грех, вернее, грешный соблазн, запрещённый приём! И, разумеется, рядом с ней вился Алекс, гордый и довольный.

Могилы его побери! Я чувствовал себя несчастным, которого одновременно поджаривают на сковороде и погружают в лёд. Виктория порождала во мне огонь – присутствие Алекса заставляло сходить с ума от ревности. А сверху всё это густо приправляло чувство вины.

Но что это такое?

Я подался вперед, напряженно всматриваясь в полумрак зала.

Нет, не может быть, наверняка мне только кажется…

Над головой Виктории вращалась тёмно-серая дымка.

В первый момент я испытал непростительную радость. Проклятие не исчезло. Точнее, оно вернулось. Изредка, но такое случается – оно успело запустить в нас свои щупальца, и, видимо, мы выжгли не всё.

Нет, если подумать, то радоваться нечему. Мы по-прежнему подвергаемся смертельной опасности, и на этот раз нужно будет приложить вдвое больше усилий. От таких въедливых проклятий просто не избавишься.

Но это всё потом. В своих силах и знаниях я был уверен – справлюсь.

Проблема была… в Виктории.

У меня захватывало дух, стоило подумать, какой будет её реакция. И в то же время я почти жаждал этого, скорее хотел сообщить ей, не выказывая при этом, конечно, глупого ажиотажа.

Небеса! Подумать только – уже сегодня мы снова… Какая ирония судьбы, ей нравится другой, но она вынуждена будет лечь в постель со мной, чтобы остаться в живых.

А я… а я – подло, низко – этому рад.

Я бросил взгляд на Лисандру. В этом зале мало кто сможет навскидку увидеть проклятие. Могла ли это Лисандра, я не знал, но осторожность не повредит.

– Душновато, не находишь? – небрежно спросил я и, не дожидаясь ответа, под прикрытием охлаждающего заклинания навесил на себя иллюзию. Хотелось бы навесить и на Викторию тоже, но это подождет до вечера.

До конца оперы я сидел как на иголках, что, впрочем, не мешало мне насладиться музыкой. Она была великолепна, и сердце отстукивало ей в такт. Когда прозвучал последний аккорд, я проводил леди Лисандру к гостевым апартаментам.

Та явно ждала, что захочу подняться вместе с ней – пропустить по стаканчику. Раньше я бы так и поступил, но не сейчас.

Я сжал ее тонкую руку в ладони, задержав ее, пожалуй, чуть дольше, чем это позволяли приличия, и пожелал спокойной ночи. На что только не пойдёшь, чтобы усыпить подозрения этой кобры.

А сам, с трудом сдерживаясь, чтобы не бежать, отправился в общежитие. Серые чары – чтобы меня не видели посторонние. Осторожный стук в дверь.

Виктория появилась на пороге – взволнованная, глаза сияют. То ли это музыка произвела на нее такое впечатление, то ли свидание с Алексом.

При виде меня она явно смутилась и теперь выглядела растерянной.

– Виктория… – У меня пересохло в горле, пришлось сглотнуть, чтобы не захрипеть как несмазанный механизм. – Мне нужно с вами поговорить. В моих апартаментах. Немедленно.

Моим первым желанием было захлопнуть дверь у него перед носом. И не только для того, чтобы его обидеть, хотя это весьма утешило бы моё самолюбие, но и потому, что его вид здесь, так близко, моментально превратил меня из уверенной в себе красотки в смущённую дурочку, не знавшую, куда девать глаза.

А этим вечером я и впрямь ощутила себя красоткой. Не припомню, чтобы я когда-нибудь выслушала столько комплиментов.

Элизабет была права: парни кружили вокруг меня как мухи. Приглашений я получила немереное количество, а выбрала Алекса исключительно потому, что он, кажется, пригласил меня скорее из чувства долга. Во время представления он тоже вёл себя подчёркнуто отстранённо, ни томных взглядов, ни попыток разговорить меня. Уселся рядом и смотрел исключительно на сцену.

Вот и хорошо. Не хотелось давать никому авансов, ни с кем флиртовать – ведь скоро, надеюсь, я уже окажусь дома.

В том, что я хотела бы получить приглашение только от одного человека, я не признавалась даже себе. Почти не признавалась.

Подумаешь, ректор, местная звезда, встречается с другой местной звездой! Ну и пожалуйста, пусть хоть в дёсны целуются!

Однако, судя по выражению лица ректора, по напряжённому голосу, он пришёл за мной не просто так. Говорить в коридоре он бескомпромиссно отказался, так что теперь я шла за ним, недоумевая.

Сердце то подпрыгивало: а вдруг он решил, что я ему нравлюсь? То падало: но ведь у него уже есть любовница. Одновременно от ревности темнело в глазах: от него пахло чужими духами. Ну ещё бы – они с той дамочкой весь вечер просидели в преподавательской ложе бок и бок, а потом, может, занялись и ещё кое-чем.

Но зачем он ведёт меня к себе?

Что-то случилось?

Я не успела взвинтить себя: мы пришли. Магистр вежливо открыл дверь, пропуская меня внутрь. Я вошла, всё ещё теряясь в догадках и ожидая чего-нибудь плохого: например, того, что здесь меня встретит та, из Совета, и попытается арестовать или как у них там это называется.